«Сейчас музеи интересны публике своими событиями…»

С 21 по 24 апреля в Москве впервые проходили «Дни авангарда».  Программа объединила проекты на различных площадках города: выставки, дискуссии, лекции, экскурсии, развлекательные мероприятия. В этом  триумфальном возвращении авангарда в российское культурное пространство существенную роль играет проект  «Энциклопедия русского авангарда». О том, как книга стала плацдармом для множества проектных взлетов и открыла масштабы музейного наследия мы поговорили с искусствоведом и куратором проекта Александром Кремером.

Александр Кремер — искусствовед, специалист по русскому авангарду, куратор культурного проекта «Энциклопедия русского авангарда». Автор ряда образовательных и публичных программ, сокуратор Центра авангарда Еврейского музея.

 В Москве проходят дни авангарда. Как Вы оцениваете это событие?

Я очень приветствую дни авангарда. Когда-то мне очень понравилась идея ребят из Екатеринбурга, которые придумали проводить дни конструктивизма. Они включали в себя экскурсии, лекции и так далее. Я тогда подумал, что это здорово и было бы классно устроить нечто подобное в Москве. Казалось бы, устаревший формат, в советское время все время какие-то юбилеи праздновали, всем было жутко скучно. Но нет. Мне нравится, когда вроде бы уже неработающий формат заново открывается и оказывается, что это может быть интересно, всем надо, и все в этом участвуют. Там модно, весело и можно узнать что-то новое. Хорошо, когда появляются поводы для мобилизации, точки фокусировки общественного внимания, в рамках которых делаются общие проекты. Это возможность для различных институций, культурных центров, энтузиастов выступить единым фронтом. События нужны для того, чтобы вводить в общественное поле какие-то важные темы, для публики это точки входа. Тема вводится, привлекает внимание, а дальше развивается и живет. Например, сейчас мы готовим запуск «Онлайн-энциклопедии русского авангарда» и, если бы могли, с удовольствием презентовали бы ее в дни авангарда. Но это сложный и масштабный проект, нам важно убедиться, что все работает, как задумано, и только после этого выходить на публику.

В чем причина  такой популярности искусства авангарда сейчас? 

В культурных сдвигах. Прежде всего, в развитии новых технологий, приходе в общество совершенно новой технической культуры и эстетических кодов. Среда человека очень изменилась, она стала насыщенна гаджетами и интерфейсами. Корни множества вещей, которыми мы пользуемся сейчас, были заложены в авангарде. В его основе лежали идеи — изменить жизнь, лозунг «искусство в жизнь» не нужно путать с массовым искусством. Искусство в жизнь — это считывание принципов развития современного общества, освоение этих изменений искусством, а затем их реализация в действительности. То есть, построение новой среды обитания человека.

И сегодня в новых технологиях реализуются идеи авангарда. Например, смартфоны и другие мобильные устройства — их лаконичный дизайн, геометричные формы, минимализм, абстрактный дизайн интерфейса, — все это идеи и формы искусства авангарда. Согласитесь, сейчас было бы странно, включив компьютер, увидеть на экране стилизацию под классические портики или барочные росписи. Авангард открыл чистые формы, функциональность, рациональные принципы устройства пространств и предложил новые сценарии жизни в них.

Если говорить об авангарде в литературе, то это был язык жеста, простых форм, ритма. Наш современный язык тоже отличается. Мы используем графические символы, чтобы заменить целые предложения, возьмите, к примеру, смайлики и стикеры в соцсетях. Появились языки программирования, кодирующие информацию, которая вообще не может быть произнесена, но зато может быть выполнена как программный код и так далее.  Естественно, все это появилось значительно позже, но многие принципы были открыты искусством авангарда.

Поэтому авангард сейчас востребован, интересен, современен. Даже если общество не считывает эти культурные коды явно, они интуитивно воспринимаются.

«Например, смартфоны и другие мобильные устройства — их лаконичный дизайн, геометричные формы, минимализм, абстрактный дизайн интерфейса, — все это идеи и формы искусства авангарда. Согласитесь, сейчас было бы странно, включив компьютер, увидеть на экране стилизацию под классические портики или барочные росписи. Авангард открыл чистые формы, функциональность, рациональные принципы устройства пространств и предложил новые сценарии жизни в них»

Проект «Энциклопедия русского авангарда» — это больше, чем многотомное издание. Расскажите, что этот проект включает в себя?

Энциклопедия возникла как небольшой издательский проект, в основе которого было научное исследование — более 15 лет искусствоведы Василий Ракитин и Андрей Сарабьянов собирали документы и изучали фонды десятков музеев России и мира. Эта мощная научная база впоследствии дала возможность проекту стать чем-то большим, чем книгой. После издания энциклопедии мы поняли, что это бомба. Нельзя такой огромный ресурс просто закрыть в книге и поставить на полку. Его нужно вводить в научное и культурное пространство. Нужно показывать, что русский авангард — это не узкая группа художников прошлого, как это долгое время считалось, а гигантское явление, которое пока не так хорошо понимается нашим обществом, но очень признано в мире. Естественным образом запустились другие векторы развития — образовательные программы, публичные мероприятия, выставки. Мы начали образовательную программу в Третьяковке «Разговоры у Черного квадрата», идея которой была такая – вот мы находимся рядом с этим искусством, его понимают далеко не все, давайте о нем поговорим. Это был уже живой диалог. С Третьяковкой делали и другие программы – к Ночи искусств, образовательную программу к замечательной выставке коллекции Г.Д. Костаки. Затем, с Еврейским музеем запустили обновленную программу Центра авангарда под кураторством Андрея Сарабьянова — исследовательскую и образовательную программы. Сделали с Еврейским музеем две масштабные выставки «До востребования. Коллекции русского авангарда из региональных музеев» часть I и часть II. Вторая часть как раз проходит в музее, и тем, кто ее еще не видел, я очень советую ее посмотреть. Ну а сейчас готовим к запуску онлайн-энциклопедию. Ее уже можно посмотреть, но с учетом того, что пока возможны ошибки, которые мы исправляем.

Энциклопедия создавалась с 88 музеями России и зарубежья. Расскажите об этом сотрудничестве, какова была роль музеев?

Сотрудничество началось еще на стадии научного исследования. Андрей Сарабьянов побывал во множестве региональных музеев, изучал на месте их фонды, часто находил новые вещи в запасниках. Для написания статей в «Энциклопедии русского авангарда» мы  привлеки большое количество специалистов из регионов. Так как было важно, чтобы статьи писали именно те люди, которые непосредственно изучают данную тему. Например, такое явление как саратовский авангард в течение многих лет изучает исследователь из Саратова, написавший о нем массу статей и докладов, Ефим Водонос. Совместно с коллегами из музеев разных городов мы оценивали масштабы наследия русского авангарда, открывали этот огромный культурных ресурс. У многих музеев мы запрашивали изображения, информацию о картинах, художниках. Так, западные музеи предоставили нам как изображения, так и информацию о своих коллекциях, статьи о которых написаны в Энциклопедии теми самыми людьми, которые за них отвечают в этих музеях.

Как на Ваш взгляд можно соединить научную, выставочную, образовательную программу в музеях центров и регионов?

Какого-то универсального решения в данном случае быть не может. Чужого опыта не существует, опыт может быть только свой. Поэтому важно постоянно учиться. Взять готовое решение из центра и пытаться сделать его в регионе не всегда оправданно, так же как и наоборот. В каждом конкретном случае необходимо отталкиваться от людей и ресурсов. Огромное значение играет общая ситуация, я имею в виду, культурную политику государства. И это не только государственное финансирование, но развитие законодательства, грантовые программы, поддержка культурных и образовательных инициатив музеев и местных сообществ. Могу привести в пример Китай. 10 лет назад у них практически не было современной инфраструктуры в сфере искусства. Сейчас по своему уровню она не уступает Америке и странам Европы. А рынок искусства превосходит по объемам все остальные рынки. Как так получилось? Китайцы сначала просто все перенимали. По сути, повторяя работающие западные подходы, но адаптировали их к своим условиям и вырабатывали собственные решения. Нам нужно также создавать инфраструктуру. Это задача, как государственного финансирования, так и создания условий для реализации проектов силами общества.

Что касается наших идей, то мы постоянно общаемся с региональными музеями и уже какое-то время обсуждаем различные возможности сотрудничества. Например, мы планируем предложить региональным музеям в рамках онлайн-энциклопедии представить музейные фонды по русскому авангарду. Чтобы в рамках одного ресурса человек мог узнать и о коллекции авангарда Ярославского художественного музея, и Астраханской картинной галереи, и других наших музеев. Это помогло бы привлечь больше внимания к региональным коллекциям, и было бы огромным шагом на пути популяризации авангарда и пониманию обществом, каким огромным и интересным наследием мы обладаем.

«Могу привести в пример Китай. Китайцы сначала просто все перенимали. По сути, повторяя работающие западные подходы, но адаптировали их к своим условиям и вырабатывали собственные решения. Нам нужно также создавать инфраструктуру. Это задача, как государственного финансирования, так и создания условий для реализации проектов силами общества»

Мы много говорили про регионы. Но все же вы больше  сотрудничаете с музеями Москвы, какие музеи могли бы выделить в плане просветительской и культурной деятельности?

Мы сотрудничали, как я уже сказал, с Еврейским музеем, с Третьяковкой, с Музеем Маяковского, с Литературным музеем.

Для меня музей интересен той событийной историей, которую он формирует. Музей — должен быть открытой структурой, быть органичной частью общественного пространства, чтобы в него хотелось приходить — случайно или специально. Главное ощущение, которое должен вызывать музей — это то, что там может происходить что-то интересное. Это не значит, что он должен всегда делать только то, что будет интересно большинству, но музей должен быть чувствителен к общественному интересу, а в какой-то части стараться его формировать. В точке соприкосновения знания, которое производит музей как исследовательский центр, и социального опыта, который получает посетитель, появляется ценность музея.

Сейчас музеи интересны публике своими событиями. Часто важна уже даже не площадка. Например, музей Маяковского уже много лет живет в условиях отсутствия пространства для постоянной экспозиции, выставок. Но он создает много интересных событий. Когда иностранцы приезжают в Москву, они хотят посетить музей Малевича, или музей Татлина, или Лисицкого. Но таких музеев нет. Зато есть музей Маяковского. И я высоко оцениваю все, что он делает, несмотря на обстоятельства. Он организует выставки на тему авангарда, соединяя художественный и литературный авангард, проводит конференции в сотрудничестве с различными культурными институциями. Музей создает события, к которым людям интересно присоединиться. Через личность показывает время, идеи, других людей. Сейчас они реализовали прекрасную идею – конкурс «Кофта фата», где подлинный документ — сборник стихов Маяковского предлагается для современных графических дизайнеров как задача по созданию дизайна книги. Это изящный и правильный ход. На мой взгляд, будущее за проектами, соединяющими реальный исторический объект с его современной интерпретацией и новыми технологиями.

«Когда иностранцы приезжают в Москву, они хотят посетить музей Малевича, или музей Татлина, или Лисицкого. Но таких музеев нет. Зато есть музей Маяковского…»

Хорошая событийная политика очень важна в музейной деятельности. Например, Третьяковка сейчас активно меняется, мы видим множество положительных перемен – новый сайт, новый фирменный стиль, новое оформление входных пространств. Но мне жаль, что в постоянной экспозиции на Крымском валу, где представлен русский авангард, почти всегда мало посетителей. Это давняя проблема. И она не в научных сотрудниках, не в том, что не хватает знаний, а в самой экспозиции – она не является событием. Например, в практике большинства европейских музеев — менять постоянную экспозицию достаточно часто, каждый год или каждые несколько лет, чтобы это была живая, подвижная вещь. Многие музеи делают специальные выставки новых поступлений. Смена экспозиции — это изменение ее смысла. И очень важно не только для посетителя, но и для самого музея, чтобы эти смыслы обновлялись и оставались живыми.

«Музей — должен быть открытой структурой, быть органичной частью общественного пространства, чтобы в него хотелось приходить — случайно или специально. Главное ощущение, которое должен вызывать музей — это то, что там может происходить что-то интересное. Это не значит, что он должен всегда делать только то, что будет интересно большинству, но музей должен быть чувствителен к общественному интересу, а в какой-то части стараться его формировать»

Давид Бурлюк «Красный полдень», 1915-1918

Еще по теме Выбор редакции. Featured

---